Брижит Бардо стояла у окна своей виллы в Сен-Рафаэле. Ее волосы были небрежно собраны в свободный пучок, а в руке она держала чашку горячего липового чая. В свои 89 лет она не хотела ни торта, ни цветов, ни бокала шампанского. Единственное, чего ей действительно хотелось, — это покоя. Спокойствия… и ответа.
Десятилетиями она была символом не только красоты, но и свободы, дерзости, бунтарского духа. Но с годами эта роль превратилась в тяжкое бремя — бесконечные камеры, ожидания, чужие проекции. Люди хотели видеть в ней лишь Бардо, а не Брижит — живую женщину, которая сомневается, плачет и просыпается ночами, задыхаясь от страхов.
Бернард тихо подошел, положил руку ей на плечо.
— Ты снова не спала, n’est-ce pas? — спросил он, и она лишь молча кивнула.
Он был рядом всегда. Когда она ушла из кино. Когда посвятила себя защите животных. Даже когда, лежа на больничной койке, она с трудом ловила воздух, в ее мыслях не звучал вопрос: «Неужели это конец Бардо?»
— Я приняла решение, — наконец сказала она, не оборачиваясь. — Я хочу рассказать свою историю. Всю. О ролях, лжи, любви… и о том, кем я была на самом деле.
Бернард удивленно приподнял бровь.
— Книга?
— Нет. Фильм. Но не о Бардо. О Брижит.
Сначала он подумал, что она шутит. Но она говорила серьезно. Так начался год воспоминаний, встреч с режиссерами, перелистывания старых дневников. Это был не просто биографический фильм. Это была честная, глубокая история о женщине, оказавшейся в центре внимания, о старении под вспышками камер, о настоящей любви и смелости быть собой, даже если ты больше не совершенна.
Когда фильм вышел в мир, они с Бернардом сидели в зале. Без вспышек, без интервью. Только они двое. Он сжал ее руку, поцеловал и прошептал:
— Теперь они наконец видят тебя такой, какой я всегда тебя знал.
И Брижит улыбнулась. Не как звезда. А как женщина, которая, наконец, стала собой.
Всем Добра и Позитива=)
